Юнговские места

Камень, находящийся у входа в Башню, имеет собственную весьма любопытную историю. Он попал во владения Юнгу, на первый взгляд, случайно. Заказывая камни для постройки стены вокруг сада (той, что видна со стороны озера), Юнг продиктовал каменщикам все размеры углового камня. Однако каменщики ошиблись, и вместо треугольного камня прислали идеальный куб значительно больших размеров. «Каменщик  пришел  в ярость и велел увезти камень обратно. Но  я, увидев камень, сказал: "Нет,  этот  камень  -  мой,  пусть  он останется у  меня!" Я сразу  же понял,  что он мне нужен, что я должен с ним что-то сделать» (К.Г. Юнг «Воспоминания, сновидения, размышления»).

Разумеется, Юнга, демонстрировавшего прекрасные знания в сакральной символике и средневековой алхимии, не могла не заинтересовать эта синхрония, связанная с угловым камнем. Ведь еще в Библии есть знаменитая фраза «Камень, который отвергли строители, стал во главу угла» (Пс. 117:22-23). В алхимии этот камень называется Сыном Философов или Философским Камнем и символизирует наравне с Эликсиром Жизни и Универсальным Растворителем завершение Великой Работы.

Однако воплотить в жизнь задуманное и каким-то образом использовать кубический камень Юнгу удалось лишь в 1950 году. По его словам, он превратил камень в памятник, запечатлев на нем все, что символизировала для него Башня.

Первым,  что высек на камне Юнг, было стихотворение алхимика Арнальдо де Вилланова  (ум. в 1313). В переводе оно звучит так:

Вот лежит камень, он невзрачен,
     Цена его до смешного мала.
     Но мудрый ценит то,
     Чем пренебрегают глупцы.

И действительно никто из так называемых профанов (не посвященных в тайны мистерии) не ценит философский камень, хотя он является мечтой и устремлением каждого алхимика. В свете этого стихотворения становится ясно, что легенда о камне, превращающем грубые металлы в реальное золото – это профанация более духовной и высокой идеи, заложенной в алхимии. Одним из девизов алхимиков является фраза «Aurum nostrum non est aurum vulgi» (Наше золото – не золото черни) и Юнг в своих работах по алхимии («Психология и алхимия» и «Misterium Conjunctiones») не раз подчеркивает психическую природу Философского Камня.

После того как Юнг выгравировал на своем камне данное стихотворение, он заметил, что почти в самом его центре природа создала небольшой круг, чем-то похожий на глаз. Ему оставалось лишь углубить его. В центр круга он поместил маленького человечка. «Это был "мальчик" - "мальчик в  глазах", кабир или Телесфор Асклепия. В  античности его изображали  в плаще с  капюшоном и с фонарем  в  руке: он  был  тем, кто указывает путь». Асклепий в древнегреческой мифологии является богом медицины, а его сын Телеосфор – бог выздоровления. Чуть ниже рисунка Юнг выбил текст стихотворения, сочиненное им во время работы: 

Время - ребенок,
играет ребенку подобно,
играет подобно актерам;
время – царство  детей. 
Се  Телесфор, что  странствует  во  тьме  вселенской 
и вспыхивает звездой из глубин. 
Ему  ведом путь через врата Гелиосовы,
через пределы, где обитают боги сна.

Упоминание богов сна в этом стихотворении очень символично. Дело в том, что врачи часто говорят: «Здоровье больного приходит во сне». Этот девиз можно применить ко всем работам Юнга: ведь по его мнению именно через сны в сознание поступают сигналы и ключи к выздоровлению!

Примечательно, что на той стороне камня, что обращена в сторону Башни надписи выполнены на греческом, кроме последней фразы, которая гласит «В память о своем семидесятипятилетии и с благодарностью К. Г. Юнг. 1950». Как известно, Юнг построил Башню своими руками, поэтому на первый взгляд благодарить ему некого, кроме себя. Однако в его понимании, он сам со всеми своими достижениями мог быть лишь проводником высших энергий, света богов.

На той стороне камня, что обращена  к озеру, камень «говорил» на латыни:

Одинок я в сиротстве своем,
Но найти меня можно всюду.
Я един, но сам себе противопоставлен.
Я и старец, и отрок.    
Не знаю я ни отца, ни матери.
Ибо извлекли меня подобно рыбе из глубин,
Или же пал я на землю, будто камень небесный.
По горам и лесам странствую я,
но скрыт я во человеках.
Для каждого я смертен,
но не подвластен времени переменам.

По мнению Юнга данный камень некоторым  образом  объяснял все строение, но на языке, доступном немногим избранным. На обратной стороне камня ему хотелось упомянуть написать о крике Мерлина (Le  cri  de Merlin – фр.), так как он сам себе напоминал Мерлина, который удалился от мира и поселился в лесу. «По преданию, люди иногда еще слышат его крики, но  не могут их ни понять, ни объяснить». С одной стороны, Мерлин – фигура подобная Парсифалю (достигший высшей трансмутации мудрец), с другой стороны, он сын дьявола. Непонятный никому крик Мерлина означает, что колдун до сих пор жив в некой нереализованной и бессознательной форме. По мнению самого Юнга, Мерлин, в отличие от солярных Парсифаля и Короля Артура воплощает собой меркурианский принцип.