Юнговские места

Небольшое селение Боллинген на берегу Цюрихского озера в 40 км от Цюриха на первый взгляд ни чем не отличается от соседних деревень. Но для юнгианцев это место особенное. Именно здесь находится знаменитая Башня Юнга, дом, который Карл Густав Юнг построил собственными руками по лично созданному проекту. Начав строительство в 1922 году, великий швейцарец закончил ее только в 1950-м. По его собственному ощущению и по словам представителей его окружения, в отличие от дома в Кюснахте, где он жил и работал, и который символизировал его эго, Башня относилась к центру его личности, к архетипу Самости.

Сам Юнг характеризирует это строение как «выраженные в камне глубинные мысли и то знание, которое я получил… символ веры в камне». Замысел Башни гораздо глубже, чем интеллектуальное упражнение в духовном символизме. Некоторые исследователи его жизни приравнивают строительство чуть ли не к воскресному хобби, которое позволяло Юнгу обратить к земле свой беспрерывно работающий интеллект. Однако не стоит судить так поверхностно. Башня Юнга это прежде всего автопортрет, причем один из наиболее глубоких по значению и искусных по содержанию автопортретов в Европейской культуре.

В «Воспоминаниях, сновидениях размышления» Юнг проводит параллель между развитием замысла Башни и развитием своей души: «В Болингене я нахожусь в самой сердцевине моей подлинной жизни. Я наиболее глубоко погружен в себя». 

Дом в Кюснахте, где Юнг и его жена Эмма жили после свадьбы, был бы идеальным прибежищем добродетельного швейцарца и семейного человека, однако Юнг лишь казался непосвященным. Для Мага, постоянно исследующего глубины объективной души, Anima Mundis, требовалось несколько больше. Когда Башня была завершена, она казалась строителю продолжением самого себя, подобно раковине моллюска.

Боллингенский дом Юнга был построен в пять этапов, которые можно соотнести с пятью стадиями развития сознания, описанными мистиками различных традиций и по сути являются стадиями индивидуации:

•    Физический план, то есть наша животная душа.
•    Астральный план, так же называемый «уровнем низших эмоций», таких как желание обладания.
•    Ментальный план, то есть уровень, где находятся высшие эмоции и индивидуальность начинает заявлять о себе.
•    Духовный план, где мудрость природы или «Святой дух» начинают посвящать духовного странника.
•    Небесный план, где высший бог проявляет самого себя. Это Бог-сын для христиан, Аполлон для греков. На этом этапе происходит раскрытие бога внутри индивидуальности.

Выше этих пяти стадий духовного развития, ожидает неизвестность, «Абсолют» философов, неведомый бог гностиков, божественное, венец каббалистов.

В «Словаре всех религий и мифов» Г.А. Гаскела стадии индивидуации автор соотносит с богами и символами древних и современных пантеонов. Например, в Древнем Египте, богиня Нефтида персонифицировала физический уровень развития, Сэт – астральный уровень, Тот - ментальный, Исида - духовный а Озирис – небесный уровень. Высший, непостижимый уровень божественного архетипа персонифицировал Ра, который находился над всеми ними. Есть свой риск в том, чтобы пытаться подогнать домашнюю архитектуру Юнга в тесную обувь академических определений, но, очевидно, что эти модели открывают перед нами интригующие параллели.

В «Воспоминаниях, сновидениях, размышлениях» Юнг пишет: «Первая секция башни представляла для меня материнское сердце». Именно здесь собиралась семья. Это место рождения, первоисточник. Примечательно, что исследования Гаскала идентифицируют физическую стадию не столько с египетской Нефтидой, сколько с греческой богиней Гестией (в Риме Веста) – богиней Сердца.

Впервые строение было расширено четырьмя годами позже постройки «материнской» башни. Несмотря на чувство «обновления и отклика», которое Юнг, по его словам, обретал внутри первой постройки, он чувствовал что ему необходимо что-то большее, нечто, находящееся на более высоких планах, нежели сердце семьи.

Юнг желал, чтобы дом мог быть местом его работы, семейным коттеджем, местом приема гостей и постоянного проживания, поэтому необходимо было значительно расширять здание. Вторая стадия строительства может быть понята как символ потребности, которую испытывает личность, стремясь выйти за пределы тесного лона, за пределы своего источника, чтобы начать действовать в мире, войти в общество.

После активных действий в мире, развивающаяся личность будет испытывать нужду вернуться в себя только для того, чтобы восстановиться и отдохнуть, переосмыслить опыт и прислушаться к собственному внутреннему голосу. Поэтому не прошло и четырех лет, после постройки центральной части основного крыла дома, когда Башня вновь была расширена. Значение третьей стадии строительства было прекрасно описано самим Юнгом:
«В новой башне я хотел иметь некое пространство, принадлежащее только мне. Мне вспоминались индийские хижины, где всегда есть место (это может быть всего лишь отделенный занавеской угол), в котором человек имеет возможность остаться наедине с собой. Это место отведено для медитаций или занятий йогой».

Юнг прятал от своих домочадцев ключи от этой комнаты и никого в нее не пускал. Он медитировал, рисовал на стене, писал свой тайный магический дневник, также называемый «Красной Книгой», где он зарисовывал свои видения, выражавшие «все то, что мне пришлось вынести во время погружения в изоляцию, из настоящего в безвременное… место духовной концентрации». Одна из иллюстраций показанных здесь, - «Тень загнанная в угол», была нарисована в этой самой комнате во время депрессии, последовавшей после его разрыва с Фрейдом.
Если строго следовать за описанием эзотерической стадиологии в словаре Гаскела, необходимо отметить, что третья стадия развития – духовную - олицетворяется греческим богом Гермесом, трикстером, покровителем алхимии, шутников, воров и путешественников.

Примечательно, что между каждым этапом строительства проходило ровно четыре года. Так, через четыре года после строительства малой башенки для медитаций, юнговский «символ веры в камне», достиг предпоследний стадии: «Я присоединил к Башне двор и лоджию на берегу озера. Они стали последним четвертым элементом, неотделимым от единой тройственности дома». Этот четвертый элемент открывает Самость природе и небу, божественному и космическому. Внутренний двор является, с одной стороны, частью самого здания, но он так же соединен с чем-то, что находится за пределами Самости, чтобы заглянуть в глаз бога (которым является в данном случае Цюрихское озеро).

Двадцатью годами позже, после смерти жены Эммы, Юнг сделал последнее дополнение к зданию – верхний этаж, прибавленный к центральной секции. «Я ощутил некую внутреннюю потребность сделаться тем, кто я есть, стать самим собой», - объясняет Юнг в «Воспоминаниях, сновидениях размышлениях», - «Я не мог дольше прятать себя за материнской и духовной башенками. Я пристроил верхний этаж к этой секции которая была выражением меня, или моей индивидуальности».

Примечательно, что несмотря на то, что вся постройка выполнена из грубого серого камня, верхний этаж, который Юнг соотносил с Самостью, с центром себя и своей личности построен в традиционном швейцарском стиле. Эта часть здания, в отличие от всех остальных отштукатурена и украшена красными балками. Сравните его с изображением первого дома, который запомнил Юнг в своей жизни: домом в Лауфене. То есть, пройдя полный цикл индивидуации, получив посвящение в мистерии древних божеств, добившись невероятных успехов в науке и медицине, Юнг не потерял связи со своими корнями. Он остался истинным швейцарцем, хотя и во многом не похожим на своих соотечественников. Он разделил с остальными швейцарцами их землю и их культуру и стал почетным гражданином не только Кюснахта, но и Швейцарии в целом.

Однако строительство Башни было бы не полным без заключительной, пятой стадии. Итак, вспомним все этапы строительства вновь: материнское лоно, утверждение себя в мире, новый уход из мира обратно в себя, наконец, создание дворика символизирующего связь с вечностью – что же дальше? Осталось последнее действие, о котором мистики говорят как о браке неба и земли, верха и низа, внутреннего и внешнего. Это и есть цель Великой Работы, символ которой - Гексаграмма, где соединение двух треугольников создает одну звезду. Как сказано в «Изумрудной Скрижали» Гермеса Трисмегиста: «то, что находится вверху подобно тому, что находится внизу». В Библии тоже есть подобная концепция, которая становится очевидна, когда Иисус говорит: «Я и отец – одно» (Ин 10:30).

Эта концепция является общей для многих мистических традиций. В Кундалини-йоге, есть семь чакр – то есть уровней, духовного развития, которые представлены как семь точек в человеческом теле. Предпоследняя чакра на лбу между глазами, соответствует тому уровню развития, на котором Бог или Вселенная, наконец, открывают себя перед человеком . Последняя же чакра, находящаяся выше, над макушкой – это уровень, где посвященный становится единым с божественным, где объединяются все противоположности после чего болезненное разделение более не тревожит душу. Христианский мистик Мейстер Экхарт говорил о необходимости «покинуть Бога для Бога». Мы должны вырастать из своих предрассудков, для того чтобы открыть истинную тайну.

Если бы Юнг попытался достичь этой стадии духовного развития в более юном возрасте, это привело бы к инфляции эго. Но когда Башня была завершена, он распознал разницу между эго и Самостью, и произошло нечто, вроде превращения в пешки в ферзя в шахматах или шашки в дамку, по достижении другой стороны доски. «Я ощутил некую внутреннюю потребность сделаться тем, кто я есть, стать самим собой… Прежде я не решался на такое — это казалось мне непозволительной самонадеянностью. В прошлом подобное могло бы казаться самонадеянностью и «ячество». Теперь же сознание расширилось, а это достигается лишь с возрастом».

Насколько развитие Башни согласно стадиям развития духа в мистических системах было намеренным, а насколько бессознательным? Юнг подсказывает, что он прекрасно знал, что собирался делать с этой каменной загадкой, когда рассказывает о камне, стоящем снаружи Башни:

«Камень находится вне Башни и некоторым образом объясняет ее. В определенном смысле он служит выражением обитателя Башни, но на языке не всем доступном. Знаете, что мне хотелось высечь на обратной стороне камня? — «Le cri de Merlin» (Крик Мерлина. — фр.). Потому что смысл, который я вложил в камень, напоминает мне о Мерлине, поселившемся в лесу уже после того, как он удалился от мира. По преданию, люди иногда еще слышат его крики, но не могут их понять и объяснить».

Настоящий трансцендентный опыт не может быть описан; он не может быть адекватно передан другим. Необходимо, как сказал бы суфий, попробовать его на вкус, чтобы узнать, так как только слова – это еще не опыт.

Творение Юнга в Боллингене похоже на Башни Магов из древних преданий: она представляет собой не только преходящую магическую силу, но и синонимична сущности самого мага, поэтому в сказках часто башня разваливается вместе с поражением или смертью мага. В отличие от магических башен сказочных магов, Боллингенский особняк Юнга не развалился после того, как его создатель умер. Возможно, из-за совершенного знания и достижений самого мага. И по сей день сюда съезжаются паломники, чтобы рассмотреть знаменитую Башню Юнга вблизи и приобщиться к его жизни, полной чудес и удивительных видений. Швейцарцы называют Башню Chateau de Bolligen (Замок Боллинген) и с удовольствием возят к нему туристов. Но мало кто из них понимает истинный смысл ее нетривиальной архитектурной идеи и глубин духа, воплощенных в камень.